В современную эпоху, в последнюю треть нашего столетия мы являемся свидетелями новых радикальных изменений в основаниях науки. Эти изменения можно охарактеризовать как четвертую глобальную научную революцию, в ходе которой рождается новая постнеклассическая наука.
   Интенсивное применение научных знаний практически во всех сферах социальной жизни, изменение самого характера научной деятельности, связанное с революцией в средствах хранения и получения знаний (компьютеризация науки, появление сложных и дорогостоящих приборных комплексов, которые обслуживают исследовательские коллективы и функционируют аналогично средствам промышленного производства и т. д.) меняет характер научной деятельности. Наряду с дисциплинарными исследованиями на передний план все более выдвигаются междисциплинарные и проблемно-ориентированные формы исследовательской деятельности. Если классическая наука была ориентирована на постижение все более сужающегося, изолированного фрагмента действительности, выступавшего в качестве предмета той или иной научной дисциплины, то специфику современной науки конца XX века определяют комплексные исследовательские программы, в которых принимают участие специалисты различных областей знания. Организация таких исследований во многом зависит от определения приоритетных направлений, их финансирования, подготовки кадров и др. В самом же процессе определения научно-исследовательских приоритетов наряду с собственно познавательными целями все большую роль начинают играть цели экономического и социально-политического характера.
   Реализация комплексных программ порождает особую ситуацию сращивания в единой системе деятельности теоретических и экспериментальных исследований, прикладных и фундаментальных знаний, интенсификации прямых и обратных связей между ними. В результате усиливаются процессы взаимодействия принципов и представлений картин реальности, формирующихся в различных науках. Все чаще изменения этих картин протекают не столько под влиянием внутридисциплинарных факторов, сколько путём «парадигмальной прививки» идей, транслируемых из других наук. В этом процессе постепенно стираются жёсткие разграничительные линии между картинами реальности, определяющими видение предмета той или иной науки. Они становятся взаимозависимыми и предстают в качестве фрагментов целостной общенаучной картины мира.
   На её развитие оказывают влияние не только достижения фундаментальных наук, но и результаты междисциплинарных прикладных исследований. В этой связи уместно, например, напомнить, что идеи синергетики, вызывающие переворот в системе наших представлений о природе, возникали и разрабатывались в ходе многочисленных прикладных исследований, выявивших эффекты фазовых переходов и образования диссипативных структур (структуры в жидкостях, химические волны, лазерные пучки, неустойчивости плазмы, явления выхлопа и флаттера).
   В междисциплинарных исследованиях наука, как правило, сталкивается с такими сложными системными объектами, которые в отдельных дисциплинах зачастую изучаются лишь фрагментарно, поэтому эффекты их системности могут быть вообще не обнаружены при узкодисциплинарном подходе, а выявляются только при синтезе фундаментальных и прикладных задач в проблемно-ориентированном поиске.
   Объектами современных междисциплинарных исследований все чаще становятся уникальные системы, характеризующиеся открытостью и саморазвитием. Такого типа объекты постепенно начинают определять и характер предметных областей основных фундаментальных наук, детерминируя облик современной, постнеклассической науки.
   Исторически развивающиеся системы представляют собой более сложный тип объекта даже по сравнению с саморегулирующимися системами. Последние выступают особым состоянием динамики исторического объекта, своеобразным срезом, устойчивой стадией его эволюции. Сама же историческая эволюция характеризуется переходом от одной относительно устойчивой системы к другой системе с новой уровневой организацией элементов и саморегуляцией. Исторически развивающаяся система формирует с течением времени все новые уровни своей организации, причём возникновение каждого нового уровня оказывает воздействие на ранее сформировавшиеся, меняя связи и композицию их элементов. Формирование каждого такого уровня сопровождается прохождением системы через состояния неустойчивости (точки бифуркации), и в эти моменты небольшие случайные воздействия могут привести к появлению новых структур. Деятельность с такими системами требует принципиально новых стратегий. Их преобразование уже не может осуществляться только за счёт увеличения энергетического и силового воздействия на систему. Простое силовое давление часто приводит к тому, что система просто-напросто «сбивается» к прежним структурам, потенциально заложенным в определённых уровнях её организации, но при этом может не возникнуть принципиально новых структур. Чтобы вызвать их к жизни, необходим особый способ действия: в точках бифуркации иногда достаточно небольшого энергетического «воздействия-укола» в нужном пространственно-временном локусе, чтобы система перестроилась и возник новый уровень организации с новыми структурами. Саморазвивающиеся системы характеризуются синергетическими эффектами, принципиальной необратимостью процессов. Взаимодействие с ними человека протекает таким образом, что само человеческое действие не является чем-то внешним, а как бы включается в систему, видоизменяя каждый раз поле её возможных состояний. Включаясь во взаимодействие, человек уже имеет дело не с жёсткими предметами и свойствами, а со своеобразными «созвездиями возможностей». Перед ним в процессе деятельности каждый раз возникает проблема выбора некоторой линии развития из множества возможных путей эволюции системы. Причём сам этот выбор необратим и чаще всего не может быть однозначно просчитан.
   В естествознании первыми фундаментальными науками, столкнувшимися с необходимостью учитывать особенности исторически развивающихся систем, были биология, астрономия и науки о Земле. В них сформировались картины реальности, включающие идею историзма и представления об уникальных развивающихся объектах (биосфера, Метагалактика, Земля как система взаимодействия геологических, биологических и техногенных процессов). В последние десятилетия на этот путь вступила физика. Представление об исторической эволюции физических объектов постепенно входит в картину физической реальности, с одной стороны, через развитие современной космологии (идея «Большого взрыва» и становления различных видов физических объектов в процессе исторического развития Метагалактики), а с другой ? благодаря разработке идей термодинамики неравновесных процессов (И. Пригожин) и синергетики.
   Именно идеи эволюции и историзма становятся основой того синтеза картин реальности, вырабатываемых в фундаментальных науках, которые сплавляют их в целостную картину исторического развития природы и человека и делают лишь относительно самостоятельными фрагментами общенаучной картины мира, пронизанной идеями глобального эволюционизма.
   Ориентация современной науки на исследование сложных исторически развивающихся систем существенно перестраивает идеалы и нормы исследовательской деятельности. Историчность системного комплексного объекта и вариабельность его поведения предполагают широкое применение особых способов описания и предсказания его состояний ? построение сценариев возможных линий развития системы в точках бифуркации. С идеалом строения теории как аксиоматически-дедуктивной системы все больше конкурируют теоретические описания, основанные на применении метода аппроксимации, теоретические схемы, использующие компьютерные программы, и т. д. В естествознание начинает все шире внедряться идеал исторической реконструкции, которая выступает особым типом теоретического знания, ранее применявшимся преимущественно в гуманитарных науках (истории, археологии, историческом языкознании и т. д.).
   Образцы исторических реконструкций можно обнаружить не только в дисциплинах, традиционно изучающих эволюционные объекты (биология, геология), но и в современной космологии и астрофизике: современные модели, описывающие развитие Метагалактики, могут быть расценены как исторические реконструкции, посредством которых воспроизводятся основные этапы эволюции этого уникального исторически развивающегося объекта.
   Изменяются представления и о стратегиях эмпирического исследования. Идеал воспроизводимости эксперимента применительно к развивающимся системам должен пониматься в особом смысле. Если эти системы типологизируются, т. е. если можно проэкспериментировать над многими образцами, каждый из которых может быть выделен в качестве одного и того же начального состояния, то эксперимент даст один и тот же результат с учётом вероятностных линий эволюции системы.
   Но кроме развивающихся систем, которые образуют определённые классы объектов, существуют ещё и уникальные исторически развивающиеся системы. Эксперимент, основанный на энергетическом и силовом взаимодействии с такой системой, в принципе не позволит воспроизводить её в одном и том же начальном состоянии. Сам акт первичного «приготовления» этого состояния меняет систему, направляя её в новое русло развития, а необратимость процессов развития не позволяет вновь воссоздать начальное состояние. Поэтому для уникальных развивающихся систем требуется особая стратегия экспериментального исследования. Их эмпирический анализ осуществляется чаще всего методом вычислительного эксперимента на ЭВМ, что позволяет выявить разнообразие возможных структур, которые способна породить система.
   Среди исторически развивающихся систем современной науки особое место занимают природные комплексы, в которые включён в качестве компонента сам человек. Примерами таких «человекоразмерных» комплексов могут служить медико-биологические объекты, объекты экологии, включая биосферу в целом (глобальная экология), объекты биотехнологии (в первую очередь генетической инженерии), системы «человек ? машина» (включая сложные информационные комплексы и системы искусственного интеллекта) и т. д.
   При изучении «человекоразмерных» объектов поиск истины оказывается связанным с определением стратегии и возможных направлений преобразования такого объекта, что непосредственно затрагивает гуманистические ценности. С системами такого типа нельзя свободно экспериментировать. В процессе их исследования и практического освоения особую роль начинает играть знание запретов на некоторые стратегии взаимодействия, потенциально содержащие в себе катастрофические последствия.
   В этой связи трансформируется идеал ценностно нейтрального исследования. Объективно истинное объяснение и описание применительно к «человекоразмерным» объектам не только допускает, но и предполагает включение аксиологических факторов в состав объясняющих положений. Возникает необходимость экспликации связей фундаментальных внутринаучных ценностей (поиск истины, рост знаний) с вненаучными ценностями общесоциального характера. В современных программно-ориентированных исследованиях эта экспликация осуществляется при социальной экспертизе программ. Вместе с тем в ходе самой исследовательской деятельности с человекоразмерными объектами исследователю приходится решать ряд проблем этического характера, определяя границы возможного вмешательства в объект. Внутренняя этика науки, стимулирующая поиск истины и ориентацию на приращение нового знания, постоянно соотносится в этих условиях с общегуманистическими принципами и ценностями. Развитие всех этих новых методологических установок и представлений об исследуемых объектах приводит к существенной модернизации философских оснований науки.
   Научное познание начинает рассматриваться в контексте социальных условий его бытия и его социальных последствий, как особая часть жизни общества, детерминируемая на каждом этапе своего развития общим состоянием культуры данной исторической эпохи, её ценностными ориентациями и мировоззренческими установками. Осмысливается историческая изменчивость не только онтологических постулатов, но и самих идеалов и норм познания. Соответственно развивается и обогащается содержание категорий «теория», «метод», «факт», «обоснование», «объяснение» и т. п.
   В онтологической составляющей философских оснований науки начинает доминировать «категориальная матрица», обеспечивающая понимание и познание развивающихся объектов. Возникают новые понимания категорий пространства и времени (учёт исторического времени системы, иерархии пространственно-временных форм), категорий возможности и действительности (идея множества потенциально возможных линий развития в точках бифуркации), категории детерминации (предшествующая история определяет избирательное реагирование системы на внешние воздействия) и др.
Постнеклассическая парадигма: человек задает вопрос природе, природа отвечает, но ответ теперь зависит и от способа вопрошания и от способности понимания вопрошающего. В рассмотрение приходится вводить культурный уровень субъекта, его психологические, профессиональные и социальные установки, которые ранее наука не  рассматривала.
Постнеклассика: (Субъект - Средства - Объект). Теперь в рассмотрении все участники опыта: субъект, средства, объект. Это дает возможность замкнуть информационную петлю через сознание субъекта. Возникает многократное прочтение текста природы, изменение в повторных опытах представлений и ней, возникновение эволюции взглядов на природу. Постнеклассика становится гуманитарной наукой. Считается, что область приложения постнеклассики много шире точного естествознания и призвана синтезировать науки о неживом - живом - разумном.

Теперь резко возрастают этические про¬блемы науки; этика науки ныне становится новой самостоятельной дис¬циплиной, относящейся к науке о науках. Что изучает этика науки? Она изучает морально-этические основы научной деятельности, совокупность ценностных принципов, принятых в научном сообществе и в сущест¬вующей социальной действительности.
Современная техника помещает человека в условия, далеко отстоящие от его нормального состояния. И вот это небывалое расширение техниче¬ских возможностей общества сопровождается тем, что в ряде исследова¬ний объектом становится сам человек. А это в свою очередь создает оп¬ределенную угрозу его здоровью и существованию. Первыми столкну¬лись с этими проблемами физики-ядерники. Ныне угрозы затрагивают и область молекулярной биологии, генетики, медицины и т. д.
Отсюда вытекает и многообразие этических проблем. Признано деле¬ние этих проблем на проблемы физики, биологии, генетики, техники. Это одна сторона проблематики. Другая сторона этических проблем относится к вопросам авторства научных открытий, плагиата, компетентности и фальсификации научных открытий. И здесь довольно жесткие мо¬рально-этические санкции за все это, не говоря уже о юридических нор¬мативах по охране интеллектуальной собственности. На страже этиче-ских принципов стоит институт ссылок, как академическая составляющая науки. Институт ссылок в то же время фильтрует научный материал, от¬сеивая всё несостоятельное и обеспечивая селекцию того нового, которое свидетельствует о росте научного знания. Иначе в науке не будет движе¬ния вперед, прогресса, могут быть бесконечные повторы.
Прямое отношение к этике имеет проблема одержимости ученного, его исключительной активности. И когда нарушаются пределы меры, ученый как бы отрывается от реальной действительности, от проблем быта, семьи и т. д. Может возникнуть противоречие между профессио¬нальным статусом ученого, с одной стороны, и его социальной ответст¬венностью. Поэтому возникает вопрос о преодолении этого противоре¬чия.
Уже шла речь ранее об ответственности ученых за ядерные исследо¬вания. Призывы многих ученых с обращением отказаться от использова¬ния атомного оружия (1945) не возымело действия.
Характерно отметить, что на стыке биологии и медицины возникли проблемы биоэтики. Эти проблемы имеют выход на практику здраво¬охранения, в том числе в правительственных программах; здесь возни¬кают и такие проблемы как этика взаимоотношений «врач-пациент». Ра¬нее существовала патерналистская модель, когда пациент лишался всей полноты своих индивидуальных и социальных качеств. Теперь пришла модель автономной ценности пациента, что позволяет врачу самостоя¬тельно принимать решения за него и даже не информировать о его со¬стоянии и перспективах лечения. Становятся весьма значимыми этиче¬ские проблемы, исходящие из увеличения технизации медицины и появ¬ления принципиально иных, новых медицинских технологий и препара¬тов, которые расширяют возможности воздействия на человека. Нужны жесткие критерии, допускающие экспериментирование на человеке и они теперь вырабатываются.
В высшей степени важно поставить предел, исключить опасность раз¬рушения исходной биогенетической основы человека. Дело в том, что генная инженерия за весьма непродолжительный отрезок времени оказа¬лась на передовой научно-экспериментальных исследований мира жи¬вого. Сейчас есть возможность вмешиваться в генетический код чело¬века, изменять его целенаправленно. Но здесь надо разграничивать ис¬пользование генной инженерии в интересах лечения особо сложных, в том числе наследственных болезней. Это допустимо. Но надо иметь в виду и соблазн совершенствования человеческой природы с целью все большей адаптации к нагрузкам и т. д. А это опасно и недопустимо. При этом могут быть неконтролируемые мутации человеческого организма.
Теперь уже говорят о революционной ситуации в генетике. Возникает животрепещущая проблема- технология клонирования. Некоторые уче¬ные (например, американский физик Ричард Сид) открыто заявляют о намерении приступить к работам по клонированию человека, есть и же¬лающие подвергнуться такому испытанию.
Одно дело целесообразен ли запрет на клонирование животного мира: приобретение элитных коров, пушных зверей и т. д. А как быть с чело¬веком? Здесь возникает медицинский, этический, философский, религи¬озный, экономический и прочие аспекты. Клонирование преступно и аморально. Ведь неизвестно, как поведет себя клонированный организм в обществе. Опасность клонирования усиливается еще и экологическими проблемами.